Фильм "звездный путь" актеры, их роли, описание, фото. Рейтинг: G. Герои: Кирк, Спок, Маккой и другие. Дисклеймер

Дьяволу нужны праведные души,
он находит истинное наслаждение в том, чтобы искушать именно их.
(«Для фортепиано соло»)
Андре Моруа

Джим шел, не оглядываясь, он чувствовал взгляд Спока, слышал ворчание Маккоя и радостный голос Чехова в звенящем чистом воздухе. Знойное влажное лето на Икаре 6, рутинная нудная экспедиция, и внезапно после очередного холма - это огромное поле. Пестрые цветы на мятной траве, терпкий пряный аромат, напоминающий квинтэссенцию жаркого лета в Айове. Раскаленная бликами солнца роса, запах озона, удивительная тишина. Зеркальное, спокойное озеро, в глади таящее облака.
Умиротворение оседало в сердцах, во взглядах уставших людей.
- Привал, Спок. Отдохнем.
Коммандер кивнул, солнце плясало в темном порядке волос. И Джим понял, как это много. Солнце. Ветер. Молодость.
Просто быть, идти, иметь цель, прикасаться к этим дивным цветам – это так много. Так хорошо.
Штабная работа была не для Кирка, а вот научно-исследовательские экспедиции к краям миров, опасность, риск, приятное удовлетворение от проделанной работы, ощущение команды, целостности подходили идеально, и все это Джим бы никогда не променял на большой стол в белом кабинете Звездного Флота. Раньше он спрашивал себя, как Пайк смог сработаться с автономным ящиком бортового компьютера, слишком флегматичным, слишком рассудительным, и при этом иногда слишком живым. Эмоции в Споке напоминали породистых лошадей, удержать их в узде могла только властная рука хозяина. Губы Кирка тронула теплая улыбка. Если бы Спок знал в тот момент, какому сравнению подвергается, это, без сомнения, возмутило бы его сверхточный разум. Еще одна улыбка коснулась губ, в ней не было радости, только осознание. Словно тень, она затронула глаза, и Джим чуть сощурился, изучая падд в руке, он не хотел, чтобы его команда видела, как выглядит одиночество на лице их капитана.
Спок стоял по пояс в алых цветах, прямой, вытянутый по струнке, будто на плацу, равнодушный к красоте этого мира или, быть может, не желающий проявить эмоции. А Чехов рвал цветы, краснея под взглядом доктора Маккоя, улыбаясь и что-то снова говоря про русских.
Джим глядел на свою команду, привычную, узнаваемую в манерах до мелочей, и неосознанно старался запомнить этот момент.
Он знал: заканчивается первая пятилетняя миссия. Сумеет ли он отстоять свой борт, получить вторую и уйти снова на короткие пять лет свободы туда, куда не ступала нога человека, бюрократа и где не было места политическим интригам и борьбе за кресло капитана звездолета. Вдох дался тяжело. Джим сидел, ссутулившись, на горячем камне, посреди рая миров, и все казалось мимолетным, далеким и невозможным.
Как и желание оставить у себя на второй срок старпома. Его заявление об отпуске и списании с борта Кирк хранил в нагрудном кармане. Сложно не чувствовать потери, когда она словно сотня острых маленьких игл в сердце. Возможно, оно стало слишком мягким, слишком привязчивым. Возможно, оно уже не принадлежало одному человеку. Но кого волнуют эти «возможно»? Кому нужны невеселые мысли того, кто наделен золотыми нашивками?
Поэтому Кирк просмотрел падд и начал стандартную процедуру проверки.
- Ну что там, мистер Спок?
- Как мы и просчитывали с орбиты, эта планета имеет все шансы быть обитаемой, капитан.
- Боунс?
Спок удивленно вскинул бровь, когда капитан перебил его доклад. Он обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как доктор падает на колени. Что-то тревожно свистнуло у самого уха, и вулканец дернулся от вспышки боли. Он успел вынуть дротик и посмотреть на него, прежде чем тьма наползла на зрачок, приближая землю, в ее алом мареве.
:::
- Пейте капитан, - коммандер придерживал голову Джима, смачивая губы водой.
- Что… - язык ворочался во рту как после похмелья. Кирк пил какое-то время, позволяя себе почувствовать солоноватость воды и легкое головокружение. Он знал, что в порядке. Относительном. Действие транквилизатора должно было уже закончиться.
- Что случилось? – Джим моргнул и огляделся. В камере спали на полу Боунс и Чехов. Свет падал на их лица сквозь решетку. Клетка не позволяла встать в полный рост. Она стояла на палящем солнце, в яме искусственного происхождения. Темные края земли, обложенные камнями, мешали видеть, что там за пределами новоявленной тюрьмы.
- Они что, дикари…?
Спок молчал какое-то время, затем кивнул.
- Вероятность положительного ответа на ваш вопрос без проведения дополнительного исследования - более восьмидесяти процентов. Так что - да, я оцениваю уровень развития этой цивилизации ниже ступени техногенного класса. Однако умение выплавлять прочную сталь - взять, к примеру, эту решетку приводит к выводам…
Его монотонный отчет, прервали высокие голоса стражи, спускающейся к ним по ступеням. Увидев раскрашенные лица и странную одежду, Кирк понял, что по части переговоров им будет сложно. Они однозначно не говорили на федеративном стандарте. Но хотя бы были похожи на людей.
- Они оставили нам воду, - прошептал Кирк, оценивая взглядом того, кто вышел вперед и ткнул в него пальцем.
- Фляга не является оружием, забирать ее могло не быть необходимости, - так же тихо ответил Спок.
Джим подумал в этот момент, что только педантичный вулканец взял с собой воду. Ведь они уходили всего на пару часов.
- Как скоро нас начнут искать?
- Уже должны начать, капитан. Но это место, возможно, экранирует любые сигналы. Здесь высокий выброс железной руды на поверхности, и есть примеси других металлов. Мы сканировали эту местность с орбиты, и сигнал не пробился.
- Чего он хочет от меня? Этот тип…
- Вероятно, чтобы вы выползли из клетки, капитан.
Кирк посмотрел на Спока. Доля иронии, прозвучавшая в его голосе, была отблеском далеких пожаров где-то под сердцем. Если оно у него было, это сердце. Джим знал, что не ошибается – этот вулканец чувствовал, под маской ежедневного легкого сарказма скрывая усталость и одиночество. И, если бы жизнь сложилась по-другому, Кирк бы рискнул разделить все это. Но были условности, факты, рутина. И он молчал.
Посмотрев на ждущего его человека со странным веником перьев на голове, Джим вздохнул. Когда вы застряли в плену у дикарей, лучше всего иметь рассудительную голову. И, желательно, не одну. Он кивнул Споку, подмечая легкий зеленоватый след на шее от дротика, взъерошенную прическу и незнакомые тени под глазами. Его старпом был также отравлен, но проснулся раньше других. Вулканская выносливость?
Кирк ободряюще глянул в темные глаза. Ему хотелось бы, сказать что-то хорошее, вместо стандартного «Спасибо, коммандер». Но, вместо скользящих в голове образов и слов, человек произнес то единственное, что мог себе позволить.

Разбудите остальных.

Команде нужен был капитан. Прежде всего.
Спок кивнул, а Джим пополз к выходу из клетки. Первым, что бросилось ему в глаза, когда он вышел на уровень поверхности, был дивный каменный город, серебристо-белый в лучах заходящего солнца. В голове мерно стучал пульс, то ли от яда, то ли от дня на солнцепеке. Кирк с удовольствием размял бы сейчас плечи и ноги, но их собственные фазеры и кое-что еще, напоминающее огнестрельное оружие прошлого, смотрело ему прямо в живот. Пришлось забыть о дискомфорте и глянуть в глаза икарцам.
За дикарями стояли люди в белых тогах, с вызолоченной кожей. Смотря на их высокие скулы и миндалевидные глаза, Кирк подумал, что просчитаться мог даже Спок. В этих глазах был интеллект, понимание и сила. Он чувствовал, как она вибрировала над кожей, заставляя волоски подниматься, будто от тока. Это было общество телепатов, вероятно управляющих другими, низшими расами на планете.
- Капитан Кирк, звездолет «Энтерпрайз».
Они просто смотрели на него, касались, будто руками, его разума, выбирая картинки из прошлого, чувства из настоящего, стараясь подсмотреть за эмоциями не на лице человека, а в его голове.
Джим невольно сделал шаг назад. Чужая воля угнетала, пригибала к земле, ставила на колени. Она окутывала, словно шлейф невидимых нитей, и от усилия устоять на ногах Кирк взмок.
- Нам нужен ваш корабль, капитан, - кто-то будто вложил эту мысль в голову как пирог в печь. Она билась чужой энергетикой как нечто нечеловеческое в мозгу, заставляя жмуриться от боли. Джим старался просто дышать. Элементарные вещи давались нерационально сложно. Стоять прямо. Понимать что происходит.
- Для чего? – сумел ответить Кирк, перед тем, как его вырвало. Спазмы скрутили желудок до того, как он смог перебороть себя, мозг отдал приказ, но слишком медленно, как перегруженный канал связи. Когда человек выпрямился, чужое присутствие стало менее заметным. Джиму дали шанс говорить снова.
- Он может отвезти нас к другим мирам, и там мы обретем больше, чем у нас есть сейчас. Это разумный способ развития цивилизации. Нам нужны новые источники энергии и рабы для следующих поколений. И вы отдадите нам свой звездолет.
Абсолютное спокойствие, ощущаемое Кирком, дало понять ему что, по сути, икарцы считают вопрос решенным. Смотря в их светло-голубые глаза, Джим ответил «нет».
Двумя часами позже он бы отдал половину своей жизни за возможность иметь право ответить по-другому.
Но такого права не было. Его нет ни у одного капитана звездолета. Никогда.
:::
- Я хотел сказать тебе, - Кирк бормотал тихо, как говорят больные в бреду. – Хотел сказать…
- Не тратьте силы, капитан, - Спок сидел, рядом подогнув ноги пока Джим спал, просыпался и снова проваливался в сон. В тот вечер они наделили его кошмарами, сюрреалистическими картинами глупых детских страхов, которые можно достать из темного мешка сознания и кинуть рассудку. Голодный до четкости разум сам дорисует все остальное. Кирк мало чего боялся в жизни, по-настоящему боялся. И, как ни странно, это не касалось его работы или врагов Федерации. Это были рутинные вещи, скручивающие нервы в жгут при одном упоминании, и они работали. Ему мерещилось, он кричал, вздрагивал, пытался отбиться. А потом его принесли сюда и бросили, как ненужный опустевший мешок. Эмоции свели его ощущения реальности к обрывкам зарешеченного неба, слишком горячей руки Спока на лбу и глухого ворчания друга рядом. Доктор говорил что-то, возмущался, переживал и проклинал эту миссию. Кирк же за себя не переживал.
Он знал: когда допрашивающие придут снова, он никому не позволит пойти вместо себя.
Джим чувствовал тепло вулканца, когда тот лег рядом, стараясь согреть его. Такой прямолинейный и слишком рациональный, чтобы увидеть нечто большее, чем благодарность, в глазах своего капитана. Кирк вздохнул. Это было его наказанием за то, что в юности он часто смеялся над этими курсами по выживанию. Дразнил хорошеньких сокурсниц, превращая занятия в фарс. Теперь все было просто. В жизни оказалось: когда становится слишком холодно, чтобы держаться, все остальное не важно. Это была не первая его ночь в горах. Он знал, как коварен этот холод, и какой нестерпимой может быть жара. Но это был первый раз, когда у него не было ни спального мешка, ни одеяла. Уткнувшись в знакомое плечо, Джим усмехнулся: видимо, холод смог примирить даже вулканца с Боунсом. Тот спал с другой стороны, одной рукой обнимая Чехова.
:::
- Ты плохо выглядишь.
- Все в порядке, доктор. Ваши трещотки не нужны.
Спок лежал, закрыв глаза, ему приходилось отдыхать днем, так как ночью именно он сидел с капитаном, восстанавливая то, что разрушали икарцы.
Маккой хмыкнул. Он тоже устал. Не от бессонницы, а от голода. Их толком не кормили уже с неделю. То, что оставляли в клетке, хватило бы, чтобы накормить двоих от силы, но не четверых. Жить можно, если все время игнорировать желудок и его навязчивые напоминания. Спок ел меньше других, ссылаясь на свою выносливость, доктор хмыкал на это и считал позерством. Еще бы, ведь не было ни одного человека на борту Энтерпрайз, который бы не знал, что вулканец всегда немного другой в присутствии капитана, будто этих жестких углов в нем становилось меньше. И нет, это не было раболепием перед званием, возможно, это было то, как именно вулканец понимал дружбу. Маккой гордился тем, что раскусил непонятный многим механизм общения со Споком. Надо было просто сказать ему что-то достаточно эмоциональное и ждать, пока оно проберется за щиты самоконтроля.
Спок молчал. Он был измотан. Но демонстрировать доктору свою слабость не мог. И, тем более, говорить о ней Джиму. Каждый раз, когда икарцы уничтожали рассудок капитана, он восстанавливал его из того слепка, с которого снимал предыдущей ночью. Удерживать в себе чужое «я» было подобно созданию другой личности или вынашиванию ребенка. Каждый раз, когда всходило солнце, в его памяти и разуме начинал жить другой человек. Он делил с ним тело, дух, рассудок, а затем Спок отпускал его обратно в разрушенный пытками дом, где этот человек, не ленясь, воссоздавал себя заново. Вне полной картины личности, не осознавая, что делает, подсознание дублировало себя, чтобы выжить. Вулканец замечал, что днем перенимает некоторые повадки Джима, а ночью чувствует одиночество в том месте, где его катра оставалась одна. Словно маленького отломанного кусочка мозаики, Споку недоставало чужой уверенности и оптимизма, человеческого понимания и умения принимать ситуацию, людей, себя такими, какими они были.
Но чтобы дублировать сознание Джима каждый день, требовалась огромная концентрация и сила воли. Как и для того, чтобы разделять свое сознание с другим, отделять его после, отпускать и принимать то, что было много больше, чем мог себе позволить одинокий разум: чужие воспоминание, интимные, личные вещи.
Спок болезненно щурил глаза, солнце впервые жгло его кожу так отчетливо. Организм будто подстраивался под другой ритм осознания себя, отказывая владельцу в доле собственной крови, а с нею и в выносливости. Доктор говорил о чем-то, он говорил почти постоянно, приходилось отвечать. Спок знал, именно Маккой сохраняет спокойствие в их камере – то психическое равновесие, которое было нужно совсем еще молодому Чехову, чтобы держаться, и Джиму, чтобы выжить. Каким-то иррациональным шестым чувством доктор пресекал попытки паники. И вулканец был благодарен – впрочем, он никогда не сказал бы этого вслух.
Сегодня Джим был другим. Он не злился, не кричал, не шел на конфликт. Это молчание ощущалось тяжестью темных туч перед грозой. Спок хотел бы увидеть грозы на Земле. Когда-нибудь. Личность в нем была другой, ощущалась по-другому, она не желала находиться в покое и ждать возвращения хозяина. Ворочаясь, отскребая от внутренних щитов целые пласты, она хотела взглянуть на мир глазами Спока.
«Тебе не понравится», - хотел сказать вулканец. Только у этого слепка человека не было лица, чтобы представить его, голоса чтобы говорить с ним, только отголоски эмоций, которые Спок ощущал как свои. И вначале это пугало, вызывало желание отказаться, уйти. Уйти куда-то вглубь себя, где искали покоя в Колинаре многие обреченные. Но он не мог этого сделать. Был еще долг. Опасность и правила. А по правилам старший помощник должен сделать все возможное, чтобы спасти своего капитана. И Спок опустил щиты, позволил пламени коснуться себя. Он никогда не думал, что будет огонь. Но по-другому представить Джима было нельзя. Все человеческое в нем было слишком ярким, сильным, влекущим.
Первый тревожный звонок раздался в подсознании, когда пламя коснулось воспоминаний о доме. Работе. Близких людях. Оно изучало себя в глазах Спока, узнавало и хотело большего. Хотело коснуться себя чужими руками, узнать, что это. Почувствовать. Привитые годами психологические запреты не действовали впервые за всю жизнь вулканца. Инстинкты говорили вместо разума. Отчетливые, требовательные, не равнодушные.
Спок взмок. Напряжение катилось вспышками до кончиков пальцев, так сильно хотелось коснуться себя. Внутри скрипели и рушились табу. Он лежал, отвернув голову к решеткам клетки, видя лишь небо и черные стальные прутья, пока внутри него бушевал и ярился пожар. Вулканец не мог отдать огню ту часть себя, которая никогда ему не принадлежала. Эта борьба изматывала. Он просто ждал, когда вернется Джим, когда он сможет отдать этот голод. Да, именно голод он ощущал сейчас. Иссушающий, всепоглощающий, будто простертые к нему нити высасывали его жизнь, требовали вкусить своей, искали единения. Спок почти застонал, когда Маккой, обеспокоенный молчанием друга, коснулся его руки, чтобы проверить пульс.
- Господи… ты заболел? Гребаная хваленая логика! Я говорил тебе - надо больше есть!
Голод вскинулся на это слово как цепной зверь на кусок сочного мяса, пополз по жилам, таясь в высокой траве самооценки.
- Сколько времени?..
- Почти шесть, я думаю, да, Павел? Глянь на Солнце этой планеты – это ведь русские изобрели способ определять время по солнцу, так?
Чехов смутился от иронии доктора и полез за часами: ремешок оторвался, Павел не успел починить его до высадки, поэтому просто положил их в карман. Это была копия антикварных часов с его родины, весьма точная.
- Без пятнадцати, - тонкий голос прозвучал очень тихо. Маккой что-то ответил ему, что именно Спок уже не слышал. Медитация позволила ему уйти в тяжелый сон.
Войну с собой вулканец мог выиграть, но войну с Джимом нет.
Так что он просто ждал, пока голод точил его щиты, самоконтроль и разум. Именно голод дал ему вкусить сполна горькое одиночество и неутоленную жажду прикосновений, чужого внимания, участия – того, что спало в человеческой части рассудка, и чему полагалось спать до конца жизни. Логика не могла справиться с этим. Оставшись наедине с вытащенными из подсознания образами и желаниями, Спок мог думать лишь об одном: «ДжимДжимДжим…».
Он звал его, будто человек был способен услышать этот ментальный призыв, звал как заведенный, отчаянно, вырывая из себя слишком метко бьющую по его щитам человечность.
Но Джим не пришел. Ни через час, ни через два. Икарцы держали его полный день, а когда он вернулся, то был словно манекен. Чужой, пустой, равнодушный. Спок лежал в другом конце камеры и не мог подняться на ноги, чтобы подойти. Маккой сидел рядом с капитаном, отирая его лоб влажной тканью. Он был уверен, что утром Кирк будет на ногах как обычно. Вулканец понимал: надо что-то сделать, рассказать, отдать ту сущность, что делала его капитана особенным человеком. Под закрытыми веками блуждали темные пятна, будто кто-то мог сделать ночь еще темнее, еще жарче. Слабость поднималось из груди, опускалась в живот и там сворачивалась судорогой. Разлаженный механизм самоконтроля не позволял сконцентрироваться, голод, надежно запертый с самого детства, прокладывал себе путь наверх, словно живой самостоятельный организм. Он шел, словно путник, на свет из брешей в ментальных щитах полукровки, крича болью об одиночестве, потребности обнять мать, желании обладать чем-то, кроме знаний и науки. Кем-то.
Спок с трудом приподнял голову. Виски полыхали болью, его сознание было перегружено концентрацией, необходимой для сохранения сознания Кирка. Не хватало ресурсов мозга, организма, и тогда вулканец отдал все резервы в эту печь, в это человеческое тепло, отдал все, что у него было, чтобы сберечь этот первозданный огонь, который был Джимом. И, если бы на допросе его спросили, кого он защищает сейчас – капитана звездолета или Джима Кирка, Спок бы не ответил.
Спок чувствовал, что теряет себя, в зияющие дыры щитов лезло нечто, царапая его изнутри. Ментальная боль отозвалась физически, нечто будто полосовало внутренности, прогрызая себе путь. Слишком много ощущений, воспоминаний, желаний. Он видел себя напротив огромных врат, за которыми стояли его детские страхи и потребность любить, принадлежать, понимать, идти рядом с кем-то. То, что не было чуждо ни одному человеку, и то, что всегда отрицали вулканцы. Обе его части, надежно отгороженные друг от друга, смотрели сквозь этот проем, впервые встретившись на перекрестке ментальных путей. Одичавший от одиночества, полный неутоленных желаний получеловек – и дисциплинированный самодостаточный полувулканец.
Спок смотрел на дикаря, обнаженного, с длинными прядями волос, доходившими до пояса, хмурого, и впервые не знал, что сказать. Затянутый в форму флота, заложивший руки за спину, он искал выход, понимая, что взять под контроль животное внутри себя будет практически невозможно. Это создание не желало говорить, с ним никогда не разговаривали. Его выбросили в темноту еще ребенком. Отказали в желании видеть мать, отняли ту жизнь, которой он хотел, и сейчас он готов был драться с яростью зверя, защищая право быть собой.
Спок понимал, что это его собственная боль смотрит на него, пожирая, и оружия против нее у него не было. На его стороне никогда никого не было. А за спиной дикаря стояли тени людей, которых он хотел любить, привязать к себе, принадлежать им. И вулканец молча закрыл глаза. Его аргументы не работали против того, кто не хотел их слышать.
Кто-то положил руку на плечо. Тепло коснулось его, легко словно летний ветер, прошлось по коже, обвилось вокруг ног теплым пледом, сбивая жар разрушающий мозг.
- Джим…
Его капитан стоял рядом, в темноте поглощающий их обоих и его глаза горели так, будто все звезды мира отражались сейчас в кофейной радужке зрачка.
- Вернись ко мне. Ты мне нужен сейчас, Спок.
Вулканец оглядывался на тени, пляшущие на стенах его щитов, развороченные, они были ослаблены как никогда, но позади него росло и ширилось солнце. Оно топило боль, одиночество, тишину, ненужность, и гнало обратно этого чужака с человеческими глазами.
- Я вернусь, - говорило это нечто в его голове. – Найду возможность, брешь – и вернусь. Но прежде – заберу твой золотой щит. Помни это, вулканец: я отниму у тебя то, что ты прячешь за спиной. И тогда это золото будет моим. Я буду поклоняться ему, буду любить его, и оно выберет меня. Помни это! Или же я убью его, убью и съем, спрячу в себе, навсегда…

Спок проснулся рывком, дернулся, сев, почувствовал головокружение и холод. Была глубокая ночь. Маккой спал рядом с Кирком, пытаясь согреть его, не понимая, что не так и почему он еще не приходит в себя. Спок, пошатываясь, подошел к раненому. Он знал о ранах, – там, внутри этого сознания, – и позволил энергии соскользнуть с кончиков пальцев, погрузиться в волны пустоты, ища путь домой. Вулканец видел, прикрыв глаза, как Джим обернулся к нему, уходя. В светлом блеске тепла, улыбаясь понимающей улыбкой: «Так вот какой ты, Спок… там, где никто не видит тебя. Так вот, какой ты…».
А еще Спок смотрел на тянущуюся за ним алую нить связи. Его организм запросил высокую цену за этот шанс использовать свои ресурсы. Через пять лет придется выяснить, хватит ли Споку сил отказаться от выставленного счета. Но главное: вспомнит ли этот Джим, что дал ему, что обещал, стоя там, внизу, на дне разрушающего сознания, что он положил на весы, чтобы им удалось победить? Вулканец не знал этого. Но знал, что, когда щиты падут в следующий раз, он потеряет себя в глазах дикаря напротив, если с ним, на его стороне не будет землянина. Смотря в небо нового дня, измотанный, страдающий от жажды старший помощник встретил пробуждение Кирка молчаливым вздохом облегчения. Его капитан, его человек проснулся.
Икарцы отпустили их через неделю, под аргументами дипломатических каналов и фотонными торпедами трех кораблей Федерации. Возвращаясь к себе на борт, исхудавшая, потрепанная команда улыбалась. Дюраний борта никогда раньше не казался Маккою таким важным и нужным между ним и космосом. Кирк смотрел отчеты, отдыхал, заглядывался на старшину, ласково улыбался послу Икара – красивой светловолосой женщине с кожей цвета персика. Спок по-прежнему пытался перевести язык федеративного стандарта для ментальных символов Икара, чтобы облегчить переговоры. Иногда ночью ему снилось, как в темноте сознания раздается хриплый, почти рычащий голос – «Я жду… я все еще здесь… куда ты спрятал от меня солнце? Где оно?» - и Спок просыпался, садился и медитировал. Он хотел Колинара. Хотел забыть.
Но Джим не забыл. Не смог. В последний раз он нечто забрал с собой. Нечто ценное. И теперь улавливал настроение старшего помощника за маской безучастности и контроля. Видел его моменты силы и моменты слабости. И иногда во сне он пытался говорить с дикарем, чье лицо ему было знакомо. Тот рычал на него, замахивался, хищно идя след в след из сна в сон, а затем ложился рядом, словно живое подобие прирученного сехлата, и засыпал. Кирк молчал про эти сны. Молчал, про то, что помнил. Помнил каждый из дней, когда Спок вытаскивал его из безумия, как грел его, защищая от кошмаров, как возвращал каждый проклятый день, из небытия, заставляя жить и идти дальше.
И как ничего не сказал в последний раз, когда Джим проснулся, ни словом, ни жестом не дав понять, какая цена уплачена за его жизнь. Возможно, он думал, что Кирк забыл.
Смотря в красивые глаза женщины, Джим знал, что она согласна. Согласна на то, чтобы он увел ее куда-нибудь на обзорную палубу и целовал. Его легко любить сейчас, он красив, уверен в себе, с ним обаяние опыта, юмор и отличное вино – но была бы она с ним, если бы он все еще был рабом, запертым в клетке чужих обязательств? Вряд ли.

Впрочем, победителей не судят, и Джим действительно ведет ее на обзорную палубу. Но он знает, его жизнь изменилась. Было здесь и сейчас. Но кроме этого теперь было решение шагнуть дальше. И впервые в жизни капитану было страшно. Эта тернистая дорога, на которую ложились ночные тени, вела в будущее, предсказать которое не мог ни один смертный. Между ним и вулканцем осталась тонкая грань повседневности, они смотрели друг на друга, ожидая, сомневаясь, боясь поверить. И Кирк знал, что потери случаются, миры разламываются и галактики исчезают.
Но кроме этого, он помнил то колоссальное чувство единения, когда вдвоем они могли встать против чего угодно и победить. Джим знал, завтра обязательно наступит. И в этом завтра он придет и скажет:
- Я помню. И я с тобой.

В Москву на премьеру фильма "Стартрек: Возмездие" приезжал режиссер Джей Джей Абрамс вместе с актерами, в числе которых и исполнитель роли Спока открытый гей Закари Куинто. Именно благодаря сериалу Star Trek появилось такое явление, как слэш.

Спок рассказывал, что на Вулкане женщины красивые, - сказал Петров и покраснел.
Да что ты говоришь? То-то он сам живет с капитаном Кирком.
Фанфик про Первого и Второго полярников, автор Korsi

Мало кто, наверное, не слышал о таком явлении, как фанфикшен, а также о слэше - его частной, но при этом доминирующей категории. Слэш в наше время пишут о ком угодно. В Интернете можно найти истории о горячей и страстной любви Гарри Поттера и Драко Малфоя, Шерлока Холмса и доктора Уотсона, Магнето и профессора Ксавье, Глеба Жеглова и Володи Шарапова, Кроша и Ежика из "Смешариков", Первого и Второго полярника из рекламы "Нескафе" и даже - страшно подумать - самых высокопоставленных политических деятелей нашей и других стран.

Ни для кого также не секрет, что слэш по большей части пишут женщины - по своим, женским, причинам, в которые мы сейчас не будем углубляться, их волнует, заводит и привлекает идея "сослэшить" двух полюбившихся персонажей или реальных людей мужского пола, заставить их перейти от крепкой мужской дружбы или не менее крепкой мужской ненависти к страстным поцелуям и горячему сексу.

Впрочем, хоть женщины и составляют подавляющее большинство читателей и писателей фанфикшена, все-таки есть среди его авторов (а еще больше - среди читателей) и мужчины: в основном геи, но, что самое удивительное, встречаются иногда и гетеросексуалы. Один из последних, Генри Дженкинс - человек, занявшийся серьезным исследованием, такого явления, как слэш, написал однажды, в своей статье "Признания мужчины-поклонника слэша":

• "Когда я пытаюсь объяснить cлэш тем, кто не является его поклонниками, я часто ссылаюсь на один момент в Star Trek II: The Wrath of Khan("Звездный Путь II. Гнев Хана"): когда Спок умирает и там стоит Кирк, двух давних друзей разделяет стеклянная стена. Они оба тянутся друг к другу, их руки давят на стекло, пытаясь установить физический контакт. У них обоих так много того, что они хотят сказать, и так мало времени, чтобы сказать это. Спок называет Кирка своим другом, это самое полное выражение их чувств во всех сериях. Почти все, кто наблюдает эту сцену, чувствуют страсть, которую разделяют эти двое мужчин, жажду чего-то большего, чем то, что им позволено. И я говорю моим слушателям-неслэшерам: слэш - то, что случается, когда вы убираете стекло. Стеклянная стена, как я понимаю, чаще социальная, а не физическая; стеклянная стена представляет те аспекты традиционной мужественности, которые мешают эмоциональной выразительности или физической близости между мужчинами, те аспекты, которые блокируют возможность истинной мужской дружбы. Слэш - то, что случается, когда вы убираете эти барьеры и воображаете, на что мог бы быть похожим новый вид мужской дружбы. Одна из самых захватывающих вещей в слэше - то, что он учит нас, как различить признаки эмоциональной заботы под всеми масками, которыми традиционная мужская культура пытается подавить или скрыть эти чувства".

Капитан Кирк силился открыть глаза. Все тело горело, и голова раскалывалась от невыносимой боли. Последнее, что он помнил это сильнейшая атака трех крейсеров ромуланской империи, и потерявший управление Энтерпрайз, стремительно несущийся к неисследованному космическому образованию, изучением которого собирался заняться старший помощник Спок.
Спок?! Маккой?! Ухура?! Скотти?!... Друзья?!!...
Беспокойство за обитателей корабля заставило Кирка очнуться и открыть глаза. Но вместо ожидаемой боевой рубки в красных тонах и воя сирены Кирк почувствовал легкий живительный ветерок и яркое солнце, пробивающееся сквозь крону деревьев. Резко вскочив от такой метаморфозы, Кирк снова повалился на землю, застонав от боли во всем теле.
- Наконец-то очнулся, – услышал Кирк спокойный тихий голос позади себя.
Превозмогая тошноту и больше не делая резких движений, капитан Кирк медленно сел, а затем повернулся к говорившему.
Мальчик вулканского происхождения сидел на поваленном стволе дерева и смотрел вдоль тропинки. Вся видимая территория производила впечатление ухоженности и заботы, поэтому поваленное дерево и взрытая тропинка на которую смотрел мальчик, казались неуместными.
- Что это за место? Как я сюда попал? И… кто ты?!
- Это парк моих родителей. Ты прискакал на диком бузере, а потом не удержался и упал.
Вулканец легко спрыгнул с дерева, подошел к Кирку, и опустившись на колено слегка провел пальцем по виску.
- Ты как себя чувствуешь? – спросил он, показав свой палец испачканный кровью.
Игнорируя подставленный для обозрения палец, Джеймс Т. Кирк смотрел на ребенка стоявшего перед ним. По спине пробежал озноб, к горлу болезненно подкатил ком, а пальцы непроизвольно сжались, прихватив траву и землю. Если бы маленький вулканец с умными, спокойными глазами, и плотно сжатыми неулыбчивыми губами был лет на сорок старше, это точно был бы его старпом Спок.
- Эй, ты как? Что болит? У тебя на голове кровь, – повторился маленький Спок, не проявляя при это явных эмоций, лишь глаза выдавали его беспокойство.
- Какого чета тут твориться? – не отрываясь от глаз Спока, в сердцах воскликнул Кирк, и уже более тихо и беспокойно: – как же так? Что же произошло?
- Ты сильно ударился головой. Возможно, тебе нужна помощь врача? – высказался Спок осматривая рану на голове Кирка, нерешительно и аккуратно отодвигая длинные пряди волос.
«Длинные волосы? Почему у меня длинные волосы?» - молниеносно пронеслась мысль, но тут же была вытеснена непонятным чувством, сжимавшее в тугой узел желудок и приводившее в смятение. Это был первый раз, когда Спок касался его, тогда как этого можно было избежать. Конечно Кирк не воспринимал этого мальчика как своего старпома, но глядя в его глаза не мог отделаться от чувства, что это все же он, его Спок.
Это было немного пугающе, и Кирк несколько резче чем планировал, отбросил руку мальчика.
- Прости, – тут же извинился Кирк. – Мне и правда не очень хорошо.
Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, и непонимание происходящего самочувствие не улучшало.
- Если ты сможешь подняться и опереться на мое плечо, я помогу тебе дойти до моего дома. – Предложил маленький вулканец, и вопросительно приподнял бровь в ожидании ответа.
«Какой самоуверенный малыш», - подумал Кирк, - «конечно дети-вулканцы довольно сильны физически, но предлагать помощь взрослому человеку…»
- Давай попробуем. – Кирк постарался улыбнуться, как добрые взрослые улыбаются послушным детям. При этом с лицом Спока произошли такие изменения, что если бы капитан не видел сам, то не поверил бы, что вулканцы на такое способны.
Глаза маленького Спока расширились от удивления, потом метнулись к рукам, а губы тронула улыбка смущения. Потом он попытался возобновить контроль над собой, но еще больше смутился, и его лицо приобрело чуть более зеленоватый оттенок.
Кирк про себя усмехнулся, похлопал мальчика по плечу:
- Не стоит так волноваться, – и застыл на середине движения, уставившись на свою руку на плече у Спока. Это была рука ребенка ничуть не старше мальчика стоявшего на коленях возле него.
Пытаясь преодолеть шок, Джеймс Кирк решил, что всему есть свое объяснение, и просто нужно его найти.
С помощью вулканца, превозмогая боль, Джимм смог подняться, и облокотившись о плечо помощника, позволил буквально донести себя до небольшого, но просторного двухэтажного дома с огромной террасой, переделанной в небольшой садик, буйство цветов в котором было великолепно.
- Мама! – позвал маленький Спок, помогая Джиму расположиться на садовом диванчике.
Осматриваясь вокруг Джим увидел, что на террасу входит ослепительная, энергичная земная женщина, к которой и направился Спок говоря более тихо и почтительно.
- Мама, я нашел его в парке. Думаю, ему нужна помощь, – нежно взяв свою мать за руку и подведя к диванчику, на котором сидел Джим, представил, – это Аманда, моя мама, – и озадачено задумавшись на мгновение, продолжил, – прости, я не спросил твоего имени…
- Меня зовут Джеймс. Кирк.
Ожидаемой Кирком реакции на свое имя не последовало.
Доктор, тоже оказавшийся земного происхождения, диагностировал трещины двух ребер, слабое сотрясение, а так же ушибы и ссадины «не заслуживающие внимания». Предписав недельный постельный режим, врач удалился.
Кирк чувствовал себя озадаченным, и выглядел, наверное, соответствующе, потому что Спок был встревожен и даже не скрывал этого. Он не отходил от Джима, предлагая свою помощь в чем бы то ни было. Принесенные Амандой напитки остались не тронутыми, Кирк пребывал в состоянии оцепенения, и Спок нервничал все больше.
В то время когда Аманда говорила мальчикам, что комната для нового знакомого ее сына готова, хлопнула входная дверь.
Придя в себя Джим увидел как Спок сконцентрировавшись загоняет беспокойство поглубже, и уже через мгновение перед ним стоял спокойный и невозмутимый мальчик, каким Джим увидел его в первые минуты встречи. Не взглянув больше на Джима, Спок неподвижно стоял напротив террасных дверей.
Из дома отчетливо слышался разговор приближающихся людей. Причем Кирк точно знал кому принадлежал мужской голос. И когда высокий, статный вулканец в сопровождении Аманды вышел на террасу, напряжение Джима достигло своего предела.
- Сарек, – только и смог прошептать он проваливаясь в черную бездну.
***
Капитан Кирк очень неохотно приходил в себя. Дышать было тяжело и горячо. Голова болела, и тело ныло как после хорошей драки. Рядом слышалось дыхание и иногда шевеление. Кирк напрягся и открыл глаза.
Пустыня была бесконечна. Солнце палило нещадно. Повернув голову на шорох, Кирк увидел молодого вулканца сидевшего рядом с ним под небольшим выступом скалы, немного спасающего своей тенью. Вулканец повернулся и слегка искривив в усмешке губы комично воскликнул:
- И снова Джеймс Кирк с нами. Ура!
Теперь вулканец улыбнулся более теплой и доброй улыбкой.
- Как ты? Жить будешь?
Кирк задумался, не отводя глаз от молодого Спока.
- Где я? Что я тут делаю? И… кто ты?
Теперь уже вулканец от души расхохотался мягким баритоном.
- Джейми, ну ты в своем репертуаре, – сквозь смех выдавил Спок, и крепко приобнял Джима за плечи. Волна спокойствия и глубокой нежности захлестнула Джима. От неожиданности он вздрогнул, и Спок быстро убрал руку.
- Прости, – смущенно извинился он. – Еще не всегда могу ставить блоки. Особенно с тобой.
Лицо Спока еще сильнее зарделось, и он отвернулся, что бы справиться с эмоциями. Глубоко вздохнув Спок заговорил:
- Мы в пустыне. У нас последние каникулы перед выпуском, поэтому мы смылись из дома, так сказать в самоволку. Мы встретили местную шпану…ну и… вот мы тут… Кстати, нам пора выбираться, иначе нам крышка.
Спок помолчал, грустно посмотрев в глаза Джиму.
- И… я – Спок.
Тяжело вздохнув Спок пробормотал:
- Ты каждый раз меня не помнишь, это довольно таки больно.
- Что значит «каждый раз не помню»? – Удивился и возмутился Кирк. – Даже если меня накроет амнезия, Спока я не забуду. Но кроме того, что ты мне смутно напоминаешь его, я ничего не помню.
Джим говорил так серьезно и решительно, что сам удивился своей уверенности.
Фигура молодого вулканца осунулась.
- Это-то и обидно. Все, что бы между нами не происходило, ты тут же забываешь, как только теряешь сознание.
Кирк был ошеломлен.
- Пари держу, что из десяти лет которые мы дружим, ты ничего не помнишь.
Джиму нечего было сказать. Некоторое время они просидели молча.
- Я помню, – еле слышно прошептал Джим, – я помню первый день, когда мы встретились.
Молодой человек с надеждой неизвестно на что глядел в глаза вулканца.
- Джейми, – нежно прошептал Спок, и слегка провел кончиками пальцев по щеке того, прижавшись лбом к виску. В этот раз волна нежности была значительно сильнее, но уже не так ошарашила Джима.
- Солнце садится, нам пора идти. К ночи как раз доберемся до поселка.
Они выбрались из своего временного убежища, отряхнули одежду от песка, насколько это было возможно. К вечеру в пустыне поднялся ветер, местами закручивая песок в маленькие смерчи. Спок достал странного вида головные уборы, вроде кепок с козырьком и куском ткани для прикрытия рта и носа.
Повертев кепку в руках Джим озадачено посмотрел на Спока. Одев кепку и приладив защиту, Спок уперся лбом в лоб Джима и зашептал в самую защитную повязку.
- Не смей меня больше забывать, иначе в следующий раз я за себя не ручаюсь.
Спок обнял Джима и чуть прижал к себе. Перед глазами Джима засверкали фейерверки. Кирк уперся руками в грудь вулканца, что бы оттолкнуть его, но не смог найти в себе силы сделать это. Как только колени Джима начали ощутимо подрагивать:
- Я за себя не ручаюсь, – прошептал Спок в самые губы Джима и освободил того из объятий.
Опустив козырек на кепке Кирка, Спок быстро одел свою и они двинулись в сторону противоположную закату.
К ночи ребята без приключений добрались до своей хижины, и ни слово не говоря разошлись по своим комнатам.
Спок занялся медитацией для восстановления духа, и обретения покоя. Кирк мечтал о забытие, которое в этот раз к нему так и не пришло.
Утром не выспавшемуся и разбитому Джиму Спок сообщил о сборах домой. День прошел в напряжении и молчании.
Собравшись и прибрав за собой в хижине, Джим рухнул на диванчик в общей комнате.
- Все, сил нет. Спать хочу.
Спок сверился со временем и кивнул:
- У нас еще пару часов до выхода. Успеешь поспать, – и ушел в свою бывшую комнату, а Кирк провалился в сон.
Проснулся он мгновенно от легкого прикосновения.
- Джейми, нам пора.
Потянувшись, Джим почувствовал себя отдохнувшим, а умывшись холодной водой, почувствовал себя еще лучше. И найдя Спока сказал, что бодр и весел, и готов выдвигаться.
Немного поглядев на него, Спок самым серьезным тоном произнес:
- Джейми, ты единственный, самый дорогой для меня человек. Я буду стараться сделать все, что бы ты принял меня.
Коротко проведя пальцем по губам Джима, подхватив сумку, вышел на улицу.
Сорока четырехлетнего Джеймса Т. Кирка, командира космического корабля «Энтерпрайз», и восемнадцатилетнего Джеймса Т. Кирка, студента последнего кура колледжа впервые застало врасплох неловкое признание в любви.
Пребывая в смятении от поведения друга, Джим не заметил перелета, и, очнувшись, понял, что они уже находятся в аэропорту. Встречала их радостная Аманда. Ничуть не смутившись, она крепко обняла по очереди молодых людей, поприветствовав их.
Усаживаясь в наземный планер, Джим невзначай поинтересовался, почему не воспользоваться транспортатором. На что Аманда удивленно ответила:
- Ты же сам знаешь, что на Гелезисее нет этой технологии.
Кирк счел за лучшее не вдаваться в подробности, и дождаться более подходящего момента для расспросов.
Дом и сад почти не изменились, разве что деревья стали более массивнее и цветов прибавилось.
После обеденной трапезы обитатели дома разошлись отдохнуть, и улучшив момент Джим постучал в комнату Спока.
- Входи, - послышалось из-за двери. Спок сидел за компьютером.
- Прости, что отвлекаю.
Джим огляделся по сторонам, ища, где бы присесть.
Комната была по-спартански проста. Кровать, каменная плита с рунами, стол на котором стоял компьютер, и стул на котором сидел Спок. Вот собственно и все.
- Эм… – промямлил Джим.
- Можешь сесть на кровать, – обронил Спок, не отвлекаясь от своего занятия.
Кирку было неловко садиться на кровать Спока, поэтому он встал около стола, так что бы видеть лицо молодого вулканца, и облокотился об стол.
- Мне нужно с тобой поговорить, – решительно сказал он.
Спок провел рукой по глазам, и устало вздохнул.
- Конечно, спрашивай.
- Я хочу знать все, с самого первого дня.
Немного подумав с чего начать, Спок заговорил.
- Лет десять назад ты появился неизвестно откуда. Никакие поиски твоих родных не дали результатов. Твои ответы на вопросы о тебе тоже не помогли. Ты говорил, что ты – капитан космического корабля, на твоем корабле ЧП, экипаж в опасности, и тебе срочно нужно вернуться. Все решили, что ты ударился головой сильнее, чем предполагали сначала. Никто не знал, что с тобой делать, поэтому, когда мама предложила тебе остаться у нас, никто не возражал. Учеба тебе дается легко, но похоже тебе скучно. За все это время ты несколько раз терял сознание, и придя в себя ничего не помнил. Мне каждый раз приходилось рассказывать тебе все это.
Спок замолчал и выжидающе посмотрел на Джима.
- Я правда ничего этого не помню, – виновато пробормотал Джим, – расскажи мне про вашу семью. Вы же не отсюда. Эта планета не ваша родина.
Спок выглядел удивленным.
- Ты помнишь?
- О чем?
- Я рассказывал тебе об этом еще в самый первый раз.
- Нет, я не помню, – Джим подумал и решительно сказал, – просто знаю, что ваша родная планета называется Вулкан. Разве нет?
Спок выглядел еще более озадаченным, но расспрашивать не стал, продолжив рассказывать.
- Сарек действительно с Вулкана. Я не помню этого, я только родился когда нас сослали сюда. Отец стремился к тому, что бы Вулкан присоединился в Федерации планет, а элита Вулкана была против. Планету закрыли для доступа инопланетных существ. Сареку предложили остаться на Вулкане, отказавшись от жены и новорожденного ребенка. Но он не согласился. И вот мы тут.
Джим сидел задумавшись.
- А что Федерация планет? – спросил он.
- Гелезис достаточно далека от освоенных территорий Федерации. А на этой планете еще не умеют передвигаться в космосе. – Спок невесело усмехнулся. – Мы отрезаны от других миров, Джеми.
- Голова идет кругом. – Кирк потер виски. – Нужно сходить куда-нибудь, размяться и отвлечься, а то свихнусь.
- Джейми, а ты больше ничего не хочешь у меня спросить? – Спок с надеждой посмотрел на молодого человека.
Джим лихорадочно старался сообразить, как бы избежать опасной темы.
- Думаю все остальное не так уж и важно. Для меня информации и так в избытке. Переварить бы это.
Не успел он оторваться от стены, что бы покинуть комнату, как Спок с молниеносной скоростью подлетел к нему, прижав обратно к стене.
- Что может быть важнее нас, Джейми? – зашептал он, обжигая горячим дыханием лицо Джима. – Мы же поклялись друг другу быть вместе.
Глаза Джима в страхе расширились. Он судорожно взглотнул и выдохнул сквозь побелевшие губы.
- Спок…ты меня пугаешь.
- Прости, – руки Спока перестали сжимать плечи и переместились на спину, обнимая. – Я обещал, что ничего не сделаю тебе. Пока ты не будешь к этому готов. Ты мне слишком дорог. Прошу, верь мне.
Свою голову Спок положил Джиму на плечо, и его дыхание и возбуждающий шепот заставляли сердце Джима биться намного быстрее. Волны нежности и возбуждения накатывали на молодого человека, а разум метался в страхе и непонимании.
- Спок, – успокаивающе проговорил Джим, – пошли, пройдемся. Нам нужно успокоиться.
Джим хотел по-дружески примирительно похлопать молодого вулканца по спине, но словно электрический разряд ударил его в ладонь, заставив отдернуть ее.
- Ох… Что это? – чуть ли не заикаясь спросил он.
- Прости. Знаю, что тебе тяжело это ощущать, но мне с каждым разом все труднее сдерживать себя, – крупная дрожь прошла по телу Спока. - Не бойся, физического вреда я тебе не причиню. Я надеялся, ты привыкнешь постепенно. Но твои провалы памяти все портят.
Джим стоял неподвижно, боясь дышать.
- Спок, что это? Почему это происходит?
Спок разомкнул объятия и с опущенной головой отошел от Джима. Сев на стул, он еще ниже опустил голову.
- Джейми, я люблю тебя, – выдохнул Спок, и быстро зашептал, что бы Джим не успел его перебить. – Я очень долго думал об этом, дольше чем следовало. Но я ничего не могу придумать более подходящего. Джейми, меня тянет к тебе. Ничего не могу поделать с собой, как будто мое внутреннее Я выбрало тебя, и толкает тело к тебе, что бы выразить свои чувства. Если бы я успел подчинить тело и душу своему разуму до того как встретил тебя, сейчас все было бы проще. Но теперь попробовав любовь на вкус, моя сущность ни за что не подчинится. Она сильнее разума. Поэтому надеюсь хотя бы телом своим управлять, что бы тебе было менее опасно со мной.
Джим с открытым от удивления ртом во все глаза смотрел на сгорбившуюся фигуру.
- Спок, - воскликнул он, – а твоя эм… сущность ничего не путает? Вообще-то я мужчина!
- Да ей без разницы, – раздосадовано крикнул вулканец в ответ, но все же смог понизить голос, – ей без разницы пол твоего тела, она его не видит.
- То есть ты хочешь сказать, что твоя душа тянется к моей? И посредством телесного контакта она желает передать часть своих чувств?
- Джейми, я не знаю. Знаю только, что если сдерживаю себя, то внутри поднимается такой протест, что это сродни физической боли.
- Ух ты ж… Тяжело тебе.
Мука, проступающая во всем облике друга отозвалась болью в груди Кирка.
- Что же нам теперь делать с этим? – сочувственно спросил он, подходя стулу, на котором, все еще опустив голову, сидел Спок.
- Ничего, – почти что своим обычным голосом произнес Спок, – я буду над собой работать, и стараться поменьше видеться с тобой.
***
Несколько месяцев придерживались этого плана. Виделись только во время еды дома, и изредка в коридорах колледжа, быстро проходя мимо друг друга. По истечению второго месяца Джимм не выдержал, и подгадав, когда дома кроме них со Споком никого не было, постучал к тому в дверь, и не дождавшись ответа, проскользнул в комнату.
Лицо поднятое к нему осунулось, глаза впали. Было видно какой силы требовалось вулканцу держать себя в руках. Только было не ясно откуда такая сила в его возрасте, и на сколько ее хватит. А что со Споком случится потом, Джиму даже думать не хотелось. Боль в который уже раз полоснула в груди.
- Спок, я хочу помочь тебе, - ни капли не чувствуя уверенности, прошептал Джимм. – Может, ну его, этот полный контроль? Может…ну это… как ты говорил… позволить коснуться твоей душе меня? Ну не убьешь же ты меня, в конце-то концов?
Спок был более чем взволнован.
- О чем ты говоришь, Джейми? Я даже не знаю что может случиться. А вдруг я причиню тебе вред?
Джи судорожно сглотнул, загоняя обратно, поглубже в горло, противный, с острыми краями ком. Для бравады выпятил грудь и упер кулаки в бока.
- Ну что за эгоист? Значит, убить себя и оставить меня мучиться угрызениями совести, это по-твоему нормально?
Бледная тень улыбки скользнула по губам Спока.
- Нет, конечно. Это тоже не правильно.
- Тогда решайся, - встрепенулся Джимм, почувствовав неуверенность Спока.
Подойдя к стулу на котором все еще сидел задумчивый Спок, Джимм уселся перед ним по-турецки, и поглядел в серьезное лицо вулканца.
- Ну же, Спок, давай.
Немного помолчав, нехотя Спок ответил:
- Ну, наверное, можно попробовать.
Спок поднял взгляд. Не отрываясь от глаз Джима, подушечками пальцев одной руки он дотронулся до щеки человека, и начал слегка поглаживать ее. Второй рукой Спок накрыл рука Джима чуть выше запястья, там, где ускорялся пульс, и соскользнул со стула на пол, устроившись напротив. На мгновение глаза Джима распахнулись от удивления, но тут же веки стали медленно опускаться. Жидкий огонь потек по венам и артериям, жаркий, но не обжигающий, стремясь заполнить собой каждую клеточку. Дыхание участилось. Сердце, заполненное этим огнем, казалось, увеличилось и заполнило все пространство внутри. Оно жадно впитывало, желая насытится новыми ощущениями. Тело мелко задрожало. Огонь стал стекаться в одну точку, оставляя после себя пустоту и холод, а сердце, не желая отпускать, потянулось за ним, но дернувшись, вернулось на место.
Вздрогнув в последний раз, Джимм открыл невидящие глаза. Постепенно приходя в себя, Кирк пытался сфокусировать взгляд на вулканце. Спок уже не касался Джима, его лицо было спокойным и умиротворенным. Медленно открыв глаза, Спок с нежностью поглядел на Джима.
- Спасибо. Это было прекрасно.
Джимм, пребывая во власти только что испытанных ощущений, спросил:
- Что это было?
- Эм…это были мои чувства к тебе, - смущенно ответил Спок.
??????????????????????????????????????????????????????????????

Капитан Кирк мгновенно пришел в себя, и открыв глаза тут же зажмурился. Капли сильно били его по лицу, стекая по шее под одежду. Его тело била судорога.
- Боже, Джейми, ты чего чудишь? – услышал он знакомый, веселый голос. – Давай уже под навес.
Его схватили сильные руки молодого вулканца, и потянули под ближайшее укрытие.
- Чего ты мокнешь?
Спок минуту казался встревоженным, но в следующий миг уже радость светилась во всем его облике.
- Ты представляешь, с отца сняли все обвинения и готовы вернуть все привилегии… Джейми, я возвращаюсь Домой.
Радость и возбуждение плескалось в глазах Спока. Он нетерпеливо мерил шагами террасу, пока выкладывал другу такие замечательные новости. Только после долгого молчания вулканец понял, что Кирк не ответил ему. Подойдя к другу, Спок коснулся его плеча.
- Джимм?
- Где я?
- О, Боже, Джейми, очнись. Мы уже три последних года находимся в одном и том же месте.
Глядя на Спока, лицо Джима стало приобретать более осмысленное выражение.
- Спок, что случилось?
- Что, опять провал? Давненько их не было. Пойдем в комнату, а то заболеем. Там и поговорим.
***
- Что? – тихо прошептал Джимм. – Ты уезжаешь? На долго?
- Я не уверен, но думаю навсегда. – Так же тихо прошептал Спок.
- Но мы же договорились никогда не расставаться.
Джимм уже не скрывал боли, которая разрывала его изнутри. Спок подошел ближе, уткнувшись другу в плечо.
- Джимм, ты же знаешь как я мечтал вернуться домой. В мир моих предков. Прошу, поддержи меня.
- Черт! Спок, а как же я? Мне-то, что делать без тебя?
Всхлипы прервали молодого человека. Он попытался вытереть руками лицо, но вулканец опередил его, проведя большим пальцем по щеке.
Прислонившись лбом ко лбу человека, и прижав рукой голову, что бы то не смог отстраниться, Спок быстро заговорил:
- Джейми, ты же знаешь, теперь мы уже всегда будем вместе. Даже если мы не будем рядом, мы все равно будем вместе. Вот здесь.
Спок положил ладонь на грудь Кирка. Погладив слегка по плечу, Спок провел рукой вниз, и найдя ладонь человека прижал к месту где сильно и уверенно билось сердце вулканца.
- Джейми, ты всегда будешь тут. Даже если у меня не получится, то, что я задумал. Но я клянусь тебе, я приложу все силы, что бы мы снова встретились.
Спок долго смотрел в глаза Джима, пока Джеймс Т. Кирк ни увидел в них, так хорошо знакомую ему уверенность в принятом решении.
- Да, Спок, я верю тебе, – выдохнул он.
Мягкие губы Спока коснулись, все еще подрагивающих губ Джима, вырывая последние кубические сантиметры воздуха из легких. Нежный, горячий язык заставил глаза закрыться, а руки схватится за ворот домашний туники вулканца.
Спок, обвил Джима рукой за талию, притягивая ближе к сильному телу.
- Я всегда буду твоим, Джейми.
Эти слова Спок прошептал в самую глубину открытых губ Джима, унося его разум в неведанное и прекрасное.

******************************************************
- Джимм? Капитан, вы меня слышите?
Капитан Кирк пытался открыть глаза. Тело покалывало, и голова немного болела. Последнее, что он помнил это сильнейшая атака трех крейсеров ромуланской империи, и потерявший управление Энтерпрайз, стремительно несущийся к неисследованному космическому образованию, изучением которого собирался заняться старший помощник Спок. Беспокойство за экипаж корабля заставили Кирка открыть глаза.
Яркий свет ламп ударил по сетчатке.
- Какого…? – возмутился он, прикрывая глаза руками, спасаясь от света. – Где? Что…?
Свет ламп для осмотра исчез.
- Джимм, все в порядке. Ты один из немногих, кто пострадал сильно, все остальные уже вернулись на посты.
Капитан Кирк повернулся на голос, и увидел, как доктор Маккой деловито убирает свои инструменты.
- Все службы сообщили о повреждениях и идущих ремонтных работах.
Сухой и бесстрастный голос Спока ознобом прошелся по телу капитана. Это был все тот же Спок: собранный, спокойный, логичный.
Капитан смотрел на вулканцв и постепенно приходил в себя.
Спок слегка дотронулся кончиками пальцев до руки капитана:
- Мы все в безопасности, Джимм, тебе бы отдохнуть.
- Не показалось ли мне, это было беспокойство, а, Спок? – бросил Маккой, не отрываясь от своих датчиков и сканеров. Док никогда бы не упустил возможности поддеть Спока.
Спок даже не оглянулся, продолжая смотреть на своего капитана.
- Конечно. Мы же друзья. Навсегда.

Это феерично.

Стар Трек в диалогах. (с) strong_raven

*1967*
Родденберри: Леонард, не хочешь ли поучаствовать в параде в образе мистера Спока? Естественно, за деньги.
Нимой: (двое детей, жена, оранжерея недостроена) Конечно.
Фанаты: А-а-а, мистер Спок!!!
Нимой: (прикрывает обнаженное тело остатками формы) Похоже, я недооценил фанатов.


*1968*
Телебосс: Мы закрываем этот никому не нужный сериал.
Фанаты: Что-что-что?
Телебосс: То есть продлеваем его на третий сезон.
Фанаты: То-то же.


*Начало 1970-х*
Нимой (после спектакля): О, сколько фанатов! Наверное, я хорошо сыграл Холмса.
Фанаты: А-а-а, мистер Спок!!!
Нимой: Я НЕ СПОК!!!

*Конец 1970-х*
Парамаунт: О, похоже, фантастика может приносить большие деньги! (отсчитывает деньги на полнометражный фильм)
Режиссер: Этих денег хватит, чтобы снять „Энтерпрайз” сзади, спереди и сбоку! Еще и выход из доков покажем!
Родденберри: Не забудьте про дружбу Кирка и Спока, я вот даже специальное слово придумал: t’hy’la. Правда здорово?
Фанаты: Ага.
Фанаты-слэшеры: Так вот как это называется!

*Начало 1980-х*
Фанаты: Нет! Нет! Нееет!
Нимой: Я не Спок! Я не Спок! Ура!
Парамаунт: Подождите. Кассовые сборы...
Ник Мейер: А я как знал. Мы тут оставили лазейку.
Фанаты: То-то же.
Нимой: Чур я буду режиссером.


*Середина 1980-х*
Нимой: Мы разрушим „Энтерпрайз”, но спасем меня. Я сказал „меня”? О Боже.
Фанаты: Ура!!! Boldly go!!!
Фанаты-слэшеры: Кирк несет Спока на руках! По-моему, он целует его в плечо! Орфей и Эвридика!!! Ура!

*Конец 1980-х*
Нимой: Я снимаюсь в Стар Треке с 1964 года. Не пропустил ни одной серии. Режиссировал два фильма. Кто я после этого?
Спок: Ты Спок.
Нимой: Логично.
Шатнер: Чур я режиссер.
Фанаты: Get a life? Ну-ну.


*Начало 1990-х*
Родденберри: Повсюду Стар Трек. Тут - „Неоткрытая страна”, там - ТНГ, здесь - конвенции... Я сделал в этой жизни все (умирает).
Нимой: Пора и нам с тобой, Билл, на пенсию.
Шатнер: Как это? А конвенции? 20 долларов за автограф, 100 долларов за фото. Да я еще книгу напишу!
Нимой: А я расскажу всем про велосипед.
Шатнер: Ты уже сто раз рассказывал.
Нимой: Лишний раз не вредно.
Шатнер: А я тебя опять поцелую в ухо.
Нимой: Брось свои шуточки, Билл. Про нас и так черт знает что думают.
Фанаты: Ага. Фанзинчик не подпишете?


*1990-е - 2000-е*
Нимой: А теперь я расскажу про...
Шатнер: (душит Нимоя в объятиях) Нет, это я расскажу вам про свою новую книгу.

*2007*
Парамаунт: Посмотрим, что можно выжать из этой франшизы.
Абрамс: Я сделаю конфетку. Немного „Звездных войн”, злодей в татуировках, роды в космосе, поцелуй в турболифте и удушение на мостике. Как вам?
Парамаунт: А кто кого будет душить?
Абрамс: Спок Кирка.
Парамаунт: А целовать?
Абрамс: На что вы намекаете?

*ST-2009*
Пайн: Я Кирк.
Квинто: Я Спок.
Абрамс: Это альтернативная вселенная.
Фанаты-новички: А-а-а!
Нимой: Живите долго и процветайте!
Фанаты: А-а-а, мистер Спок!!!


*После ST-2009*
Шатнер: Фильм ни о чем.
Нимой: Я там снимался.
Шатнер: Ну извини (обнимаются и целуются).
Фанаты: Новички, слушайте. Дело было так…
Фанаты-новички: Кирк/Спок! NC-17, R, MPREG, angst, dubcon, hurt-comfort, fluff, BDSM! LOVE! LOVE! LOVE!
Часть фанатов-новичков: Как? Как там все было?
Другие фанаты-новички: Спок/Ухура! Маккой/Чехов! Вайнона/Аманда!
Фанаты-старики: О Боже.
Квинто: Крис, мы подзаработали на этой фигне.
Пайн: Точно (похлопывает Квинто по плечу).
Фанаты-рпс: Мы назовем это Пинто.
Квинто: Я гей.
Фанаты-рпс: Мечты сбываются.

*ST-2013*
Спок: Боже мой, Джим, жизнь моя, судьба моя, не умирай! (слова не слышны за тремя ручьями слез).
Джим: умирает.
Триббл: Погодите-ка.
Фанаты: AWWW! Эмоции! Кирк/Спок! NC-17, R, MPREG, angst, hurt-comfort, fluff, BDSM! LOVE! LOVE! LOVE!

*Промо-тур*
Квинто: Крис, дорогой, умница, красавец, бомбейская лазурь, сапфир, Марианская впадина! Обнимемся?
Пайн: Конечно.
Фанаты: AWWW! Пинто! NC-17, R, секс в гримерке, секс на съемочной площадке, в гостинице, в Москве, fluff, BDSM! LOVE! LOVE!

Они не слишком нравятся друг другу при первой встрече. Впрочем, это ничего не меняет. Звездный флот не то место, где можно капризничать. Спок раздражает Джима своей методичностью и скрупулезностью, Джим бесит Спока разгильдяйством и наплевательским отношением к Уставу.
Вулканец искренне думает, что он больше никогда не увидит этого кадета. Землянин не менее искренне уверен, что они еще пересекутся, и тогда он объяснит остроухому, что тот не прав.
Звезды решают по-своему. Джим попадает на «Энтерпрайз», Пайк отправляется к Нерону, а Спок принимает командование. А потом все встает с ног на голову, и события развиваются вопреки логике. Очередная рокировка, и вулканец уже идет по ромуланскому кораблю, доверив спину Кирку. Реальности накладываются друг на друга и где-то между ними от своего постаревшего «я» Спок узнает, что ему судьбой предназначен вот этот странный землянин.
Когда пришедший в себя после нескольких операций Пайк разговаривает с вулканцем, Спок уже ни капли не удивляется рекомендации своего бывшего капитана остаться на «Энтерпрайзе».
Разумеется, в тот момент он понятия не имеет, какой резонанс будет иметь его, в общем-то, логичный поступок.

Сны приходят не сразу. Спок почти срабатывается с Джимом, они уже через раз понимают друг друга, вулканец привыкает к идиомам, которыми щедро пересыпает речь и Кирк, и его душевный друг доктор Маккой, но после первого же сна все рушится.
Споку снятся мускулистые руки, покрытые светлыми короткими волосками, и сильные ноги, которые обнимают его за талию. Он знает, что это, увы, не фантазии, а лишь воспоминания того, другого Спока. Кирк из сна старше, увереннее в себе и неуловимо мягче, чем тот, кого Спок уже привык называть капитаном. Тот Кирк улыбается и тянется к нему всем телом, и утром, проснувшись, вулканец обнаруживает, что ночью полностью утратил контроль над собой.
Пребывание на мостике становится его персональным адом. Даже умея управлять своими чувствами, сложно отделить твое настоящее от твоего же будущего… Будущего, которое никогда не наступит, знает Спок. Вулканец избегает капитана, как будто тот прокаженный, но как бы ни был велик «Энтерпрайз», деться там от Джима некуда. Кирк тащит его в спортзал для совместной тренировки «потому что в компании веселее», и отказать ему невозможно. Возвращаясь к себе в каюту Спок как никогда рад, что его физиология настолько подвластна разуму.
Ночью ему снится покрытая капельками пота шея Джима и глуховатые стоны, Спок почти чувствует, как Кирк стискивает ему плечо, кончая. Проснувшись в испачканной постели, вулканец решает, что ему срочно необходима медитация. А еще хорошо бы посетить доктора Маккоя и попросить у него снотворное.
Боунс не отказывает вулканцу, даже не задает лишних вопросов, что странно, но Спок так измотан, что не обращает внимание на нехарактерное поведение начальника медотсека. Во время дневной вахты Джим, со свойственной ему экспрессией решает лично убедиться в каких-то там показаниях, и вулканец чуть не теряет сознание от вспыхнувшего в крови огня, стоит капитану прикоснуться к его плечу. Спок уже собирается попросить Кирка избежать необязательных прикосновений, но необходимости в этом не возникает. Джим сам отдергивает ладонь, будто его ошпарили, и начинает говорить даже быстрее обычного. Спок смотрит на покрасневшие щеки капитана и думает, что проблемы, видимо, не у него одного.

Могу я войти? – спрашивает вулканец, когда Джим открывает ему дверь своей каюты.
Кирк пожимает плечами и освобождает проход, старательно избегая встречаться взглядом со своим старшим помощником.
- Что-то случилось? – непривычно напряженным голосом интересуется капитан, отворачиваясь к визитеру спиной и начиная перебирать какие-то пленки.
- Это не касается профессиональной деятельности, - сообщает Спок. – Я пришел по личному вопросу.
- Я слушаю, - откликается Кирк, все еще стоя спиной и, похоже, не собираясь поворачиваться.
- Капитан, мне снятся сны.
- Ничего удивительного, Спок, большинству гуманоидов они снятся, - еще более напряженно говорит Кирк, и вулканец окончательно убеждается в своих подозрениях.
- Безусловно. Но меня беспокоит содержание этих снов, - проблему нужно решать, как бы неприятна она не была. – Мне снятся сны про вас.
- Вот как? – Джим, наконец, поворачивается к нему, и Спок думает, что давно он не видел такого выражения лица у капитана. Такое ощущение, будто Кирк ждет, что его вот-вот ударят.
- Да. Я полагаю, что это не обычная девиация сознания, а воспоминания того Спока. По прибытии на Землю мы встретились, и мелдинг показался нам наиболее логичным вариантом общения…
- Я так и знал, что это все из-за этого вашего гребаного вулканского способа залезть в чужую голову! – вдруг взрывается Джим. – Ты хоть понимаешь, как я себя чувствую, когда мне снится, что меня трахает мало того, что мужчина, так еще и инопланетян, и все вместе – это ты! И я, блять, от этого кончаю!
- Капитан, - Споку режут слух слова Кирка. – Я понимаю, что вы…
- Ни черта ты не понимаешь! – качает головой Джим. – Я не знаю, как там так получилось, что тот Кирк начал спать с тем Споком, но я-то тут причем? Почему мне должны сниться эти эротические кошмары? Вот скажи мне, по Уставу положено, чтобы капитан звездного корабля желал спать со своим старшим помощником?
Брови Спока прячутся где-то под челкой.
- Нет, Устав не подразумевает отношений такого рода, - признает вулканец после секундной паузы.
Кирк гневно выдыхает и начинает мерить каюту шагами.
- Этот ваш мелдинг… нельзя как-нибудь так воздействовать, чтобы я забыл? – спрашивает Джим, сделав пару кругов. Спока раздражает бессмысленный выплеск эмоций, но он молчит, давая капитану возможность успокоиться.
- Капитан, существуют технологии стирания памяти, но обычно они применяются либо к заключенным, либо к психически нездоровым людям. В любом случае, методика до сих пор не отработана до конца, и может быть очень опасна.
- И что теперь делать? – Джим останавливается посреди каюты. – Я сначала думал – пройдет. А сегодня на мостике… Я до тебя только дотронулся и…
- Очень интересный эффект, капитан, - мгновенно оживляется Спок. – Думаю, здесь имеет место ложная память тела. Внутреннему «я» некомфортно иметь «ложные» воспоминания и, чтобы адаптироваться…
Вулканцу не удается договорить. Кирк подходит к нему вплотную, глаза у капитана черные от злости, а губы наоборот почему-то белые.
- Интересный эффект? – свистящим шепотом переспрашивает Кирк. – Интересный? Спок, ты что, своим вулканским умом тронулся? Ты что, не понимаешь, что на нас спроецированы чувства других людей? Что я тебя хочу не потому что мне нужен ты, а потому что тому Кирку был нужен тот Спок? Что даже если мы с тобой… о боги, я сейчас это скажу и тут же забуду! – что если мы с тобой ляжем в постель, это будет не секс, а…
- С физиологической точки зрения это будет секс, - не соглашается Спок. – Капитан, могу я спросить вас?
Кирк отступает на шаг назад и кивает.
- Что еще? – устало интересуется он.
- Вас отвращает мысль, что я одного с вами пола, что я представитель инопланетной цивилизации, или дело во мне как в личности? – спрашивает Спок, слегка нахмурившись.
Кирк качает головой, а потом усмехается.
- Как раз в том и проблема, Спок, что меня ни отвращает ни то, ни другое, ни третье, хотя должно было бы.
Вулканец наклоняет голову набок, анализируя слова капитана.
- Кажется, я вас понимаю. Капитан, я рад, что мы с вами обсудили эту проблему. Думаю, будет логично попробовать временно избегать любых контактов между нами. Я сегодня же займусь графиком вахт, чтобы свести к минимуму наше с вами проведенное вместе время. Кроме того, я вам рекомендую поговорить с доктором Маккоем на предмет лекарств, которые могли бы обеспечить вам здоровый сон без сновидений.
- Брал я уже у него снотворное, не помогает, - мрачно откликается Джим. – Все равно наутро просыпаешься по уши… Неважно, в общем. Хорошо, Спок, составляйте график и не будем попадаться друг другу на глаза. Кстати, а что мы скажем экипажу?
- Быть может, разыграем при них ссору? – предлагает вулканец. – Это достаточно нелогично, чтобы они поверили.
- И из-за чего вы предлагаете нам выяснять отношения? – с искренним интересом спрашивает Кирк. – Подразумевается, что ты сдержан от природы, а я нынче капитан корабля и уже не могу позволить валять себя по мостику.
- Вы правы, - соглашается Спок. – В таком случае, может быть, оставим экипажу самому додумывать причину? Насколько я разбираюсь в людях, у фантазии землян нет разумных границ. Они придумают что-нибудь сами.
- Хорошо, - согласно кивает немного приободрившийся Кирк. – Так и сделаем.
Спок одергивает форму и прощается с капитаном.
Его ждет каюта и очередной сон-воспоминание.

Коммандер, у вас нездоровый цвет лица, - приветствует его утром доктор Маккой. – Не такой зеленый, как обычно и меня это беспокоит. Вы не хотите заглянуть ко мне в медотсек?
Спок вежливо отклоняет приглашение и думает, что с некоторых пор он понимает, что такой пресловутый земной «аффект».
На мостике он сталкивается с Джимом, и все дежурные офицеры переглядываются. Не каждый день увидишь, как капитан судна и его старший помощник буквально отпрыгивают друг от друга. Вулканец сдержанно приветствует Джима, тот напряжено отвечает и передает ему управление, отправляясь, якобы, писать рапорт командованию. Спок занимает свое место, чувствуя бросаемые на него украдкой взгляды и понимает, что, в сущности, предложенные им меры вряд ли чем-нибудь помогут.
Тем не менее, работа его успокаивает, и когда его приходит сменить Кирк, вулканец ощущает себя вполне сносно… ровно до тех пор, пока каким-то внезапно обострившимся чутьем не замечает некий беспорядок в форме капитана и припухшие губы.
Предназначенное для отдыха время он посвящает изучение древних вулканских традиций. Найденная информация неутешительна. Судя по его воспоминаниям, отношения тех Кирка и Спока напоминали супружеские, слияние разумов происходило не раз и не два, разорвать такую связь чрезвычайно сложно, да и обычно не нужно. И остроту желания вряд ли удастся притупить, так что попытки капитана найти замену обречены на провал, думает Спок, еще раз проглядывая файлы.
И все же Джеймс Кирк прав в главном: это не их эмоции, хотя они и принадлежат их личностям.

Спустя пару дней корабль наполняется самыми разными слухами. Наиболее популярный – разногласия из-за женщины. Кирк чувствует досаду: неприятно, когда полкорабля считает, что ты бесишься, потому что проиграл девушку зеленокровому инопланетянину. И даже когда обеспокоенная Ухура подходит к нему поговорить – не как офицер с офицером, а как бывшие сокурсники – Джим не может толком ничего ей объяснить. Приходится отмалчиваться и уходить от разговора, в итоге Нийота обижается, и Кирк окончательно мрачнеет. Сны продолжают сниться, несмотря ни на попытки допиться до бесчувствия, ни на снотворное Маккоя. Стоя по утрам под душем, Джим думает, что многого не знал об изобретательности вулканцев. Правда, добавляет он обычно про себя, он и не хотел этого знать. Никогда.
Смотреть на Спока спокойно он не может совсем. В те редкие минуты, когда их вахты совпадают, Кирк старается занять каждую секунду своего времени. Он достает Скотти вопросами касательно технического обеспечения корабля, он запрашивает лазарет и заставляет Маккоя докладывать о каждой царапине, Кирк даже слушает бесконечные рассказы Чехова о далекой и прекрасной родине и мамином брусничном варенье, лишь бы не видеть-слышать-чувствовать присутствие самого сексуального вулканца в его жизни. Разум по-прежнему протестует, напоминая, что это же всего лишь Спок, но разуму сложно достучаться до тела, у которого подкашиваются колени, стоит Джиму увидеть, как ласкающе касаются длинные пальцы кнопок компьютера. Не помогает ни самовнушение, ни девушки из младшего офицерского состава, которые только рады провести ночь с обаятельным капитаном. Кирку до дрожи хочется прижаться пахом к бедрам своего старпома, запустить руки в его волосы и целоваться до умопомрачения. Еще Кирку хочется посасывать мочки ушей, царапать спину, и целовать твердый подтянутый живот – Джим никогда не видел Спока голым, но может описать каждый сантиметр его кожи! – но это уж совсем никуда не годится и думать об этом отныне табу.
От нечего делать, Кирк перебирает воспоминания того Джима, попутно поражаясь, как тому удавалось отовсюду выпутаться. Он представляет себя на его месте и сомневается, что справился бы. Зато, с непреодолимым оптимизмом думает Джим, у него теперь есть опыт, о которым неопытный капитан корабля мог только мечтать.
- И когда у вас ближайший пон фарр? – негромко интересуется Кирк, когда они случайно сталкиваются со Споком у входа в инженерную. – И что вы собираетесь делать, кстати, учитывая, что Вулкана больше нет?
- Учитывая нашу с вами ситуацию, капитан, - невозмутимо начинает Спок, - «вечно далеким и вечно близким» в моем случае будете вы, так что необходимости в полете куда бы то ни было, я не вижу.
Кирк смеется, чувствуя себя семиклассником на первом свидании.
- Как удобно, мистер Спок. Только, при всем уважении к вам, я вряд ли дам согласие стать вашей женой, - ядовито отзывается Джим.
- Думаю, вы слишком поспешно судите, - откликается Спок. – В конце концов, моя семья очень влиятельна и уважаема… Хотя вряд ли отец одобрил бы вашу кандидатуру.
- Вероятно, это было бы большим потрясением для него, - шепчет Джим, входя внутрь, и направляется к одному из подручных Скотти.
Спок поворачивается и уходит к себе, размышляя, стоит ли сказать капитану, что когда у него будет пон фарр, у Кирка будет гореть в крови тот же самый огонь. Это вулканская женщина даже после слияния разумов может контролировать свои эмоции и сохранять ясность мышления. Джим же, ведомый их ментальной связью, будет одурманен страстью и размышлять логически не сможет точно, учитывая, что ему это не слишком удавалось и в прежние времена.
А еще Спок пытается подсчитать, сколько он еще сможет контролировать себя и когда же он наконец сорвется.

В конечном итоге срыв провоцирует Кирк. «Энтерпрайз», который умудряется по-прежнему исследовать неизвестные новые миры, несмотря на непонятные отношения капитана и старпома, отправляется в увольнительную. Они приходят на планету Родеон-4, одну из лучших площадок для отдыха экипажа, на орбиту спускаются почти все. Спок, разумеется, остается на корабле, он занят медитацией в своей каюте, когда к нему буквально врывается Кирк и плюхается рядом на пол.
Вулканец молчит. От Джима пахнет виски и чем-то приторно-сладким, глаза у капитана блестящие, но несколько расфокусированные.
- Споооок, - довольно тянет Кирк и протягивает руку, касаясь ладонью лица вулканца. Прикосновение обжигает старпома, он честно пытается сдерживаться, но когда большой палец Джима дотрагивается до его губ, Спок понимает, что даже вулканской выдержке есть разумный предел.
Когда он валит собственного капитана на кровать, методично сдирая с него форму, Спок думает, что ему следовало в свое время пойти в Вулканскую Академию Наук. Правда, когда обнаженный Джим обнимает его за шею и трется об него всем телом, все эти, безусловно достойные внимания мысли, куда-то исчезают. Кожа Кирка кажется Споку прохладной, но эта прохлада пьяняща, как и сам Кирк. Рот Джима отдает привкусом алкогольного пойла, и Споку кажется, что он хмелеет и сам, хотя и понимает, что физиологически это невозможно. Вулканец слышит, как Кирк хихикает, когда они отрываются друг от друга и утыкается Джиму в шею, чувствуя легкую вибрацию под кожей. Спок думает, что, вероятно, следовало бы остановиться, но сегодня дикая сторона его вулканской половины полностью солидарна с изначально хаотической человеческой, и ничего поделать нельзя. Пока старший помощник размышляет о границах дозволенного, Кирк решает, что пора брать инициативу на себя. Его-то границы смыты еще четвертым стаканом виски и второй самокруткой с местной травкой, так что можно не задумываться, по Уставу ли трахаться в увольнительной со своим старшим офицером. Джим несколько обеспокоен разницей в физиологии и на пару секунд даже впадает в панику, потому что он же в первый раз… и тут на память приходят его изматывающие, стыдные, самые прекрасные в мире сны. Опыт того, другого Кирка, приходится как нельзя кстати. Джим чередует странные вулканские ласки с обычными человеческими и думает, что четыре года назад, когда Пайк вербовал его на звездный флот, ему и в страшном сне не могло присниться, что он будет вылизывать живот мужчины-вулканца и чувствовать себя при этом абсолютно, неприлично счастливым. Когда Кирк добирается до члена, непривычной – такой знакомой и родной формы – Спок не дает ему завершить начатое. Джима снова разворачивают, и дальше вулканец творит с его телом нечто такое, чему Кирк при всей своей фантазии не может подобрать определение. А еще, как между делом выясняют они оба, сны, как любые воспоминания, лишь отблески реальности, бледная тень происходившего. Ибо ощущения оказываются несказанно ярче. Когда Кирк в первый раз кончает, он готов простить тому старому мудрому Споку и непрошенный мелдинг, и последние недели сексуального кошмара. Джим даже думает, что надо сказать об этом вслух, но Спок вдруг осторожно дотрагивается пальцами до его лица, и в словах больше не возникает необходимости.
Утром, проснувшись рядом с вытянувшимся в струнку вулканцем, Кирк перебирает теперь уже свои собственные воспоминания и думает, что первое, что он сделает, вернувшись к себе – это выкинет выпрошенные у Маккоя таблетки, пока тот окончательно не решил, что капитана пора госпитализировать. Дальше подумать не получается, потому что Спок открывает глаза, и Джим отвлекается в поисках Той Самой Фразы, которая будет сейчас уместна. Разумеется, вулканец к ромуланцам разрушает всю романтику момента, осведомляясь, в курсе ли капитан, что через двадцать минут его вахта? И Джим очень хорошо понимает, что каким бы классным любовником не был его старпом, в жизни он все тот же зеленокровый остроухий гоблин, и никакая постель это не исправит. Впрочем, настроение у Кирка до того хорошее, что последний факт его нисколько не огорчает. Правда, Джиму немного непривычно лежать обнаженным в компании Спока, но он быстро справляется с неловкостью. Вулканец честно отворачивается, когда Кирк уходит принимать душ, по возвращению же отмытый капитан обнаруживает в каюте идеальный порядок, застеленную постель и медитирующего Спока.
- Коммандер Спок, - окликает его Кирк. Старпом открывает глаза и слегка хмурится. – Вы нужны мне сегодня на мостике. Я планирую отпустить всех остальных старших офицеров. В такой ситуации мне просто необходим такой опытный и подготовленный специалист, как вы.
Спок задумчиво смотрит на голые колени капитана и согласно кивает.
- Как скажите, капитан. Думаю, после произошедшего мы с вами можем работать вместе, не боясь нестандартных физиологических реакций.
- Ты думаешь, это правильно – сегодняшняя ночь? – тон Джима становится неожиданно серьезным, а в глазах появляется ищущее выражение, как у маленьких детей, когда их волнует, почему трава зеленая, а солнце – теплое.
- Я думаю, что это логично, закономерно и обоснованно, - отвечает Спок. – Что это неизбежно бы случилось, даже не будь у нас с вами «чужих» воспоминаний. Просто процесс занял бы большее количество времени. Думаю, что тот Спок прекрасно понимал все это и счел нелогичным терять это время.
- Коммандер, сделайте одолжение, перестаньте говорить о сексе как о подвластном логике акте, - просит Джим. - Мне претит мысль о занятиях любовью с компьютером.
Спок пожимает плечами.
- Ночью я действовал исключительно логически, воздействуя в определенной последовательности на соответствующие нервные окончания вашего тела, капитан, и не заметил, чтобы вы были возмущены происходящим. Но если вы настаиваете на хаотическом поиске удовольствия, который может вовсе не увенчаться успехом…
- Замолчи, - машет рукой Кирк и встает на ноги. – Коммандер, сколько там до моей вахты?
- Восемь минут девятнадцать секунд, сэр, - не задумываясь, отвечает Спок.
- В таком случае, через восемь минут я жду вас на мостике, - распоряжается Джим и уходит к себе, благодаря все на свете, что экипаж почти в полном составе на орбите и увидеть полуголого капитана никто не сможет. Кирк без приключений добирается в каюту, машинально отмечая, что кому-то явно придется переезжать поближе, одевается и отправляется на мостик.
И в первый раз за последние недели, сталкиваясь со Споком наверху, Кирк чувствует себя хорошо.